Вопрос о том, является ли музей базой данных, требует надежных определений и «музея» и «базы данных». Тем не менее, музей, кажется, вырывается за грань всех попыток определить его в рамки. Музеи, в основном, — это физические хранилища, которые создают мир, обрамляя предметы и структурируя возможные нарративы. Это пространное определение закладывает фундамент для сравнения с мировыми базами данных. Огромные центры обработки данных, расположенные по всему миру теперь содержат миллиарды картинок и текстов — и хотя пока они не служат архивами в каком-либо публичном смысле, физически они выполняют некую подобную функцию, пускай часто и на службе частных корпораций.
У нас нет технически надежного определения для «базы данных». Базой данных должно быть проиндексированное собрание информации, предназначенное для оптимального хранения и поиска по нему. Данные — это любая информация, «добытая» о природе, и база данных — это набор добытых вещей, обычно хранящихся на чем-то, что мы можем называть компьютером. Все базы данных состоят из заголовков и кортежей (тел отношения), которые составляют «реляционную модель» отношений. Отношения сопоставляются с метаданными любой объектно-ориентированной коллекции, и поэтому музей в концептуальном смысле близок к набору данных, так как каждый объект уникален и имеет характеристики, которые позволяют стандартизировать и сортировать этот объект. Но, конечно, это ещё не всё. Как показал Лев Манович, базы данных не создают нарративы сами по себе, однако предоставляют правила и структуру, на основании которой информация может быть превращена в повествование. Это повествование — недостающее звено, предоставленное куратором или алгоритмом. Музей может быть обвинён в том, что он предпочитает одну конкретную историю другой, в то время как база данных может ошибочно рассматриваться как занимающая нейтральную позицию. Как уже показали многие критики технологии: чистые, естественные данные, которые каким-то образом имманентны реальности — это миф. Каждая база данных содержит скрытые выборы и структуры своего создателя. И музей, и база данных не свободны от греха навязывания предрассудков и нарративов самой своей структурой. Однако база данных, благодаря своей расширяемости и модульности, скрывает этот факт, придавая пользователю внутренних сил своей всеобщностью. Алгоритмы, которые влияют на данные, единовременно создают впечатление выбора, управления и субъективной ясности. Таким образом, база данных является основой для фрагментации настоящего — мы ощущаем, будто оцифрованный музей плавно предлагает пользователю свои богатства как символ прогресса и триумфа над проблемами старых институций. Но цена этого компромисса высока: именно через базу данных «освобожденный» посетитель/пользователь ещё более укореняется в алгоритмической гегемонии платформы.